читать дальше
На привале
- Не свисти – денег не будет.
Туралион увернулся от подзатыльника, и грозящая рука лишь взъерошила волосы на затылке. Впрочем (при всём уважении к Кадгару), каким подзатыльником он мог одарить? Его ладошкам было далеко до лапищ наставника Брадли, которого Туралион порой вспоминал с ужасом и благодарностью. Ну, нет у магов подобной силы, ни к чему она им.
- Каких денег? – со смехом отозвался Туралион. – Кому вообще нужны деньги в этих пустошах?
Благодарение Свету, они уже могли шутить на эту тему.
- И вообще, что за суеверия, – пробормотал он, поворачиваясь к сидящему по правую руку магу. – Я-то думал, вы, маги, учёный люд и выше подобного бреда.
- Я похож на учёного? – мрачно пробормотал Кадгар. – Где мой кабинет? Где моя чернильница? Где мои книги?
Чумазый, худой, обросший и в ободранных тряпках – нет, не тянул Кадгар на учёного. Побродяжка бездомный. Как и все они. Кроме эльфийского следопыта, конечно. Она всегда была прекрасной, по скромному мнению Туралиона.
- Оставь человека в покое, – лениво отозвалась Аллерия слева. – Хочет свистеть, пусть свистит. Хоть не ноет, как ты.
- Я не ною! – запротестовал Кадгар возмущённо.
Туралион и Аллерия рассмеялись хором, смачно расхохотался Курдран, Данат фыркнул с той стороны костра.
- Смейтесь-смейтесь над своим единственным магом, – пригрозил Кадгар, – и останетесь вообще без огня!
Конечно, что тут можно было жечь? Костёр горел почти на одном честном слове (волшебном, благодаря Кадгару), не трещал, отбрасывал холодноватые лиловые блики, но светил и грел. И то хорошо. А жалкая колючая трава, подброшенная в огонь, нещадно дымила и воняла, но хотя бы отгоняла злобную кусачую мошку.
Они сначала обрадовались: если есть насекомые, значит, должны быть и более крупные животные, которых этим насекомым можно жалить, но пока что не встретили ничего живого и годного в пищу. На наколдованных хлебе и воде долго не протянешь.
А вот мошка нещадно накинулась на новую, необычную, но, как оказалось, вполне съедобную добычу. К бесконечному изумлению, огорчению и раздражению Кадгара. Магия всегда спасала его от подобных мелких неудобств дома, но эта мошка оказалась нечувствительна к любому заклинанию и воздействию, и кусала его нещадно. И Кадгар (опять-таки, при всём глубоком уважении к верному другу)... ныл. Что за человек! Толпы орков не заставят его отступить, Смертокрыл встанет на пути – маг даже не моргнёт, но нашлите на него мелкую кусачую заразу – и это выше его сил и пределов терпения!
Туралион потянулся, обнял ворчащего мага за плечи, и привлёк к себе. Другой рукой нащупал пальчики Аллерии и легонько сжал. Как же он был благодарен Свету за этих двоих, за всех, собравшихся у этого костра! Что бы он делал один?
- Спой нам, – попросил он любимую. – Раз уж свистеть мне запрещают.
Кадгар легонько пихнул его в бок, но вырываться не стал. Замерз, бедолага.
Аллерия не стала заставлять себя упрашивать, и вскоре её высокий чистый голос понес чарующие слова старой эльфийской песни над пустыми холмами Полуострова Адского Пламени.
Туралион увернулся от подзатыльника, и грозящая рука лишь взъерошила волосы на затылке. Впрочем (при всём уважении к Кадгару), каким подзатыльником он мог одарить? Его ладошкам было далеко до лапищ наставника Брадли, которого Туралион порой вспоминал с ужасом и благодарностью. Ну, нет у магов подобной силы, ни к чему она им.
- Каких денег? – со смехом отозвался Туралион. – Кому вообще нужны деньги в этих пустошах?
Благодарение Свету, они уже могли шутить на эту тему.
- И вообще, что за суеверия, – пробормотал он, поворачиваясь к сидящему по правую руку магу. – Я-то думал, вы, маги, учёный люд и выше подобного бреда.
- Я похож на учёного? – мрачно пробормотал Кадгар. – Где мой кабинет? Где моя чернильница? Где мои книги?
Чумазый, худой, обросший и в ободранных тряпках – нет, не тянул Кадгар на учёного. Побродяжка бездомный. Как и все они. Кроме эльфийского следопыта, конечно. Она всегда была прекрасной, по скромному мнению Туралиона.
- Оставь человека в покое, – лениво отозвалась Аллерия слева. – Хочет свистеть, пусть свистит. Хоть не ноет, как ты.
- Я не ною! – запротестовал Кадгар возмущённо.
Туралион и Аллерия рассмеялись хором, смачно расхохотался Курдран, Данат фыркнул с той стороны костра.
- Смейтесь-смейтесь над своим единственным магом, – пригрозил Кадгар, – и останетесь вообще без огня!
Конечно, что тут можно было жечь? Костёр горел почти на одном честном слове (волшебном, благодаря Кадгару), не трещал, отбрасывал холодноватые лиловые блики, но светил и грел. И то хорошо. А жалкая колючая трава, подброшенная в огонь, нещадно дымила и воняла, но хотя бы отгоняла злобную кусачую мошку.
Они сначала обрадовались: если есть насекомые, значит, должны быть и более крупные животные, которых этим насекомым можно жалить, но пока что не встретили ничего живого и годного в пищу. На наколдованных хлебе и воде долго не протянешь.
А вот мошка нещадно накинулась на новую, необычную, но, как оказалось, вполне съедобную добычу. К бесконечному изумлению, огорчению и раздражению Кадгара. Магия всегда спасала его от подобных мелких неудобств дома, но эта мошка оказалась нечувствительна к любому заклинанию и воздействию, и кусала его нещадно. И Кадгар (опять-таки, при всём глубоком уважении к верному другу)... ныл. Что за человек! Толпы орков не заставят его отступить, Смертокрыл встанет на пути – маг даже не моргнёт, но нашлите на него мелкую кусачую заразу – и это выше его сил и пределов терпения!
Туралион потянулся, обнял ворчащего мага за плечи, и привлёк к себе. Другой рукой нащупал пальчики Аллерии и легонько сжал. Как же он был благодарен Свету за этих двоих, за всех, собравшихся у этого костра! Что бы он делал один?
- Спой нам, – попросил он любимую. – Раз уж свистеть мне запрещают.
Кадгар легонько пихнул его в бок, но вырываться не стал. Замерз, бедолага.
Аллерия не стала заставлять себя упрашивать, и вскоре её высокий чистый голос понес чарующие слова старой эльфийской песни над пустыми холмами Полуострова Адского Пламени.