Продолжение к "Встать, суд идет".
Сиквел - он всегда хуже первой части, так что не разочаровывайтесь особо.
Ну и, конечно, я не удержалась от одного небольшого выверта, потому что Великий Судья все же ошибся в одной мааааленькой детали

УСТУПИТЕ ДАМЕ МЕСТО

УСТУПИТЕ ДАМЕ МЕСТО

В Серых горах, поросших густыми лесами, где расположился единственный и печально известный монастырь Алого братства, тоже царило лето. Первые нежные цветы, украсившие горы весной, вспыхнули, отцвели и уже пожухли под ослепительным солнцем. Голые стояли горы, пустые и пыльные жались они друг к дружке, словно пытались заползти одна под другую в поисках прохлады. Но полдень разогнал любые чахлые тени, раскалил до слепящего блеска ущелье, склоны, каменные тропки, выжег в мельчайшую пыль единственную дорогу к монастырю.
Полдень припекал спину меланхоличному ослу, запряженного в телегу, неудачно подскочившую на камне и застрявшую поперек дороги. На телеге лежали и вяли небрежно прикрытые кочаны капусты, а у колеса суетилась, осыпая его нецензурными словами, худенькая женщина небольшого роста.
Ее волосы, убранные в разлохмаченный узел на затылке, были светлыми, как солома, устилавшая дно телеги, ее глаза – светло-зелеными, как лист капусты. Она не была красавицей, но она была молода, и на ней была юбка, которую крестьянки надевают на работу в поле: с высокими разрезами по бокам.
И ее телега загораживала проезд арестантской карете, стремительно вылетевшей из-за поворота дороги. Возница кареты едва успел остановить взмыленный лошадей.
- Что стоишь, как вкопанная, дура? – заорал он. – Разверни свое коромысло!
От грубого оклика большие глаза женщины расширились – и наполнились слезами. Возница даже опешил. Сопровождающие карету двое всадников тихо выругались.
Женщина же тем временем снова схватилась за колесо, всхлипывая, дернула безо всякого успеха и внезапно разревелась в голос. Бессильно дергая колесо, она выла, перемежая рыдания причитаниями о своей несчастной доле; наказании, которому ее подвергнет хозяин, если она запоздает с доставкой, и даже о жаре, от которой запекается голова, и даже камни плавятся под копытами осла.
- Завела волынку, - пробормотал один из стражников, спрыгнул с лошади и подошел к девушке. – С дороги, глупая, - буркнул он, склоняясь над колесом, - ну что там у тебя?
Он рухнул ей под ноги без единого звука. Второй стражник поднял коня на дыбы, но женщина проскользнула под копытами, выхватила из-под юбки короткий меч и вонзила стражнику в бок. Мгновением позже в возницу полетел тонкий кинжальчик, выдернутый из узла на голове. Всего несколько секунд и три человека лежали в пыли у ног хрупкой на вид женщины.
Не медля ни секунду, она торопливо обыскала их, нашла ключи и отперла дверцу кареты, выпуская заключенного.
- Ты, - вздохнул он с облегчением.
- А кого ты ждал, тупица? – взъярилась она. – Или думал, что твой страж позволит тебе разгуливать в одиночку? Какого черта ты ушел? Я уж подумала, что ты бросил меня...
В ее голосе звучали слезы.
- Я хотел избавить тебя от этого, - мужчина с состраданием взирал на распростертые тела.
- Да живы они, - женщина шмыгнула носом. – Я же знаю, какой ты.
Мужчина повесил голову.
- Прости, родная, - тихо сказал он. – Я думал, так будет лучше. Тебе небезопасно со мной. А у Влада с семьей тебе было бы хорошо.
- Сколько раз тебе говорить, что думать – это моя работа? - всхлипнула она.
- Прости, - он наконец-то обнял ее и уткнулся носом в ее макушку. – Прости.
- Что ты за идиот? – она вырвалась из его рук, ударила кулачками в грудь и снова прильнула, пряча лицо на его груди: маленькая, хрупкая, беззащитная. – А если бы я не успела?
- Прости. Я был не прав.
Она шумно высморкалась ему в рубашку.
- Ладно, - вздохнула она прерывисто. – Ладно. Но если ты еще раз оставишь нас...
- Никогда, - поклялся он, осторожно касаясь почти незаметной выпуклости на ее животе. – Клянусь.